Ф.И.О: Мария Биешу
Мария Биешу – обладательница всех мыслимых и немыслимых наград. Накануне открытия знаменитого международного фестиваля «Приглашает Мария Биешу» Примадонна Национальной Оперы Молдовы дала эксклюзивное интервью для Sanatate, в котором поделилась воспоминаниями о детстве, рассказала о первом выходе на сцену и поведала о несбывшихся мечтах.
Каким было ваше детство? Сцена влекла вас с юных лет?
Я жила в селе, где у нас не было ни телевизора, ни радио. Чтобы как-то развлечься, мы с сестрами создали свой театр - пока родители работали в поле, мы надевали состриженную овечью шерсть вместо париков, делали из занавесок и кружев платья, обували мамины туфли на каблуке и заставляли всех петь. Так что, да – сцена влекла меня с юных лет.
Известно, что вас приняли в консерваторию без подготовки. Как это произошло?
После окончания седьмого класса я уехала в Тирасполь – сдавать экзамены по специальности агрономия. Затем поступила в сельхозтехникум города Леова, где участвовала в художественной самодеятельности. Однажды к нам приехала из Кишинева группа во главе с министром культуры. Они и пригласили меня в консерваторию. Я, как и все, сдавала экзамены, но у меня не было абсолютно никакой базы! Я не знала даже нот. Правда, потом я, конечно же, все выучила.
Наверняка у вас было много учителей
. Кто из них оказал на вас большее влияние? Кому вы особенно благодарны?
Я признательна каждому из моих учителей – все они были отличными пе-дагогами. Я их любила, и чувство это было взаимным. По приезде в Кишинев я плохо говорила по-русски, но они меня всячески поддерживали и помогали, хвалили мой голос.
Вы помните свой дебют? Каким он был?
Первый выход на сцену невозможно забыть, тем более что у меня он совпал с премьерой спектакля. Это было в апреле 1962 года в кишиневском театре оперы и балета. Я дебютировала в опере.Тоска с очень трудной партией, от которой многие отказывались – нужно было брать много верхних нот до. Даже Мария Каллас очень поздно начала петь Флорию Тоску. Обстоятельства сложились так, что мне просто предложили эту роль. А ведь изначально меня даже не было в составе! Благодаря замечательному дирижеру Борису Семеновичу Милютину и режиссеру Евгению Григорьевичу Платону, я подготовилась всего за неделю. Мы работали в учебных классах со стульями вместо декораций. Но мне большего и не требо-валось – я и так уже знала все мизансцены. Я пела дуэтом с замечательным певцом Василием Третьяком. В день премьеры мне так не терпелось выступить, что я чуть было не вышла на сцену раньше, чем нужно. К счастью, меня кто-то схватил сзади, и я все сделала правильно. Когда первый акт подошел к концу, в зале стояла полная тишина. И вдруг я услышала:Браво, Маша! Браво!. Это, стоя, воскликнули два поэта – Петр Дариенко и Петр Крученюк. Потом они испугались и снова сели на свои места, но зал уже начал аплодировать.
Около тридцати.
Какую из них вы считаете главной в своей биографии и почему?
Мне часто задают этот непростой вопрос. Я очень люблю свою Чио Чио Сан и Норму. Почему Норма? Потому что эта роль словно специально для меня написана. Она требует игры именно голосом, в ней много драматизма. Эти две партии у меня самые любимые и самые главные.
Говорят, что на конкурсе «Мадам Баттерфляй» в 1967 году вы выступали в кимоно, которое завещала своей лучшей ученице Тамаки Миура. Расскажите об этом.
Тамаки Миура – это выдающаяся японская певица. Она дружила с Пуччини, и Мадам Баттерфляй он написал именно для нее. С момента основания конкурс носил ее имя. В 1967 году на последнем, третьем туре оставшиеся восемь конкурсанток должны были по регламенту петь в кимоно. Накануне к нам в гостиницу приехала Набуе Кобаяши (организатор конкурса), принесла восемь кимоно и бросила их на кровать – мол, выбирайте. Все, понятное дело, набросились. Когда все яркие кимоно были разобраны, осталось самое блеклое и явно не новое. На буе, наблюдая за происходящим, посмотрела на меня и кивнула в сторону кровати: Мария, дозу!.. (пожалуйста). Я взяла старенькую вещь, подумав: Ладно, главное спеть хорошо... И вот все позади, объявляют премии. Начали с конца - с восьмой позиции, дошли до третьей премии – она досталась англичанке. Вторую вручили грузинке Ламаре Чкония. Долгая пауза. И вдруг объявляют мое имя. Что тут началось! Одна Набуе Кобаяши спокойна, опять тихонько говорит: Мария-сан, ты пела в кимоно самой Тамаки Миура! Я нашла только семь новых кимоно, одного не хватало, пришлось одолжить в музее. И я подумала: Таки привалило мне с этим кимоно счастье!Наверное, дух певицы помог.
Вам знаком синдром «звездной болезни»? Как можно его избежать?
Это может показаться хвастовством, но у меня его никогда не было. Первое место в моей жизни всегда занимало пение. Я хотела выходить на сцену и приносить людям радость, счастье, удовольствие. Я все время что-то искала – новые роли, новые произведения. У меня около 200 концертных арий и романсов. Я их все знаю наизусть, на разных языках. Когда я выступала, люди в зале плакали. Я спрашивала их: Почему вы плачете?, а они мне отвечали: От радости, от вашего голоса, от судьбы героини... Это так здорово. Чтобы избежать звездной болезни нужно много работать, и делать это с любовью.
У вас было много возможностей уехать из страны. Что вас удержало?
Любовь к Родине, к нашей богатой и теплой земле всегда влекла меня обратно, поэтому я не заключила ни одного контракта. Я ездила на гастроли, пела и возвращалась обратно к маме, в родной город, в любимый театр. Мой первый сольный концерт прошел именно в Кишиневе, и я благодарна жителям нашей столицы за то, что они меня всегда поддерживали.
Мне всегда очень хотелось сыграть Манон из оперы Пуччини Манон Леско. Там в конце героиня, умирая в пустыне, исполняет прощальную арию. Я все мечтала ее спеть. Но почему-то дирижер Александр Самоилэ не хотел заниматься этой постановкой. Видимо, потому, что Манон была дамой легкого поведения. Он все говорил: Давай потом. Но потом так и не наступило.
В наше время классическая музыка отошла на второй план, уступив место другим, более легким и «продаваемым» жанрам. Что вы думаете о талантливых исполнителях, которые предпочитают эстрадную карьеру оперной?
Люди всегда ищут легкие пути для достижения своих целей. Эстрада, в отличие от оперы, один из них. В каком бы стиле ни пел человек – народном, джазовом или оперном, поначалу он делает это ради удовольствия. Потом уже появляются корыстные желания, и стремления души уходят на второй план. Сейчас все талантливые ребята тянутся к легкой музыке, к микрофонам. Они не хотят работать и жаждут быстро сделать карьеру. Но никто из них не задумывается о том, что легко добытая слава очень быстро проходит. Молодежь считает, что, если они выйдут и споют арию, например Калафа из Турандот или Манон Леско, – публика этого не оценит.
Как вы относитесь к инновациям в оперной режиссуре? Что, по вашему мнению, является недопустимым на сцене?
Мне не нравится, что и в драматических представлениях, и в оперных спектаклях, и в балете появилось много движения, динамики, но исчезла душа. Современные режиссеры не должны забывать, что творения великих композиторов актуальны во все времена. Классика проверена веками. Не стоит увлекаться модерном, ведь есть очень много незаслуженно забытых опер, которые ждут своего часа. Ждут, чтобы их вновь увидели зрители. Casa mare Иона Друцэ – одна из них. Нужно заниматься новыми постановками, делать премьеры, привлекать публику и пробуждать в ней интерес к классическому искусству!
Есть ли сейчас в нашей стране оперные исполнители, которым вы пророчите большое профессиональное будущее?
Есть. Игорь Цуркан, Ион Тимофти – у него драматический голос, с ним нужно работать как можно больше. Валентина Нафорницэ – молдаванка, которая выиграла конкурс BBC. Все они очень талантливы.
Вы сделали потрясающую карьеру. вас знают, любят и уважают артисты и зрители всего мира. Благодаря вашему фестивалю «Приглашает Мария Биешу», каждой осенью Кишинев становится мировой культурной столицей. Нет ли желания все бросить и уйти на покой?
Нет и никогда не было.
Если бы сейчас была возможность, что бы вы хотели изменить в своей жизни?
Сейчас единственное мое желание – выздороветь, петь и учить!
Текст: Александра Джугостран
